Варлам Шаламов

Биографическая справка:

Род. 18 июня 1907 г. в Вологде, в интеллигентской священнической семье. В 1924 г. Шаламов работает дубильщиком на кожевенном заводе в подмосковной Сетуни, совмещая эту работу с деятельностью "ликвидатора неграмотности", а в 1926 г. становится студентом факультета советского права МГУ. 19 февраля 1929 г. за участие в распространении неопубликованного завещания Ленина, его "Письма к съезду", в котором, в частности, говорилось об опасности наделения Сталина властью, Шаламов был арестован, заключен в Бутырскую тюрьму, а затем провел три года в Вишерских лагерях. В 1932 г. Шаламов возвращается в Москву, пишет рассказы и очерки для различных газет и журналов, но в январе 1937 г. вновь арестовывается в рамках того же дела и приговаривается к отбыванию пятилетнего срока в Колымских лагерях. В 1943 г. он осуждается на новый – уже десятилетний – срок за то, что дерзнул назвать "злобного эмигранта" Бунина великим русским писателем: обстоятельства допроса по поводу слов о Бунине запечатлены в рассказе "Мой процесс" (1960). В октябре 1951 г. Шаламов был освобожден, но на Большую землю смог выехать только в ноябре 1953 г. До 1956 г. он работает на торфопредприятии в Калининской области. В 1956 г. писатель был реабилитирован и вернулся в Москву. Скончался скончался 17 января 1982 года

Ничипоров: Грандиозным творческим воплощением лагерного опыта художника стал объемный корпус его "колымской" прозы, выступивший и своего рода литературным манифестом Шаламова. Сплав документализма и художественного видения мира открыл путь к обобщающему постижению человека в нечеловеческих обстоятельствах, сам лагерь осознан у Шаламова как своеобразная модель исторического, социального бытия, миропорядка в целом: "Лагерь – мироподобен. В нем нет ничего, чего не было бы на воле, в его устройстве, социальном и духовном"

"Колымская" проза создавалась в период с 1954 по 1982 гг. и представляет собой разножанровое циклическое единство, которое складывается из пяти сборников рассказов, примыкающих к ним "Очерков преступного мира", а также "Воспоминаний" и "Антиромана". В СССР эти произведения стали издаваться только с 1987 г., на Западе – с конца 60-х гг.

Цикл "Колымских рассказов" состоит из 137 произведений и подразделяется на пять сборников: "Колымские рассказы", "Левый берег", "Артист лопаты", "Воскрешение лиственницы", "Перчатка, или КР-2". К ним примыкают преимущественно публицистические "Очерки преступного мира".

«О прозе» — эстетический манифест Шаламова: Роман умер. И никакая сила в мире не воскресит эту литературную форму….Людям, прошедшим революции, войны и концентрационные лагеря, нет дела до романа…. Сегодняшний читатель спорит только с документом и убеждается только документом. … Пейзажная деталь принимается только как символ, художественная подробность тоже должна заключать в себе символ…Не проза документа, а проза, выстраданная как документ.

Собственно о «Колымских рассказах»: В «Колымских рассказах» дело в изображении новых психологических закономерностей, в художественном исследовании страшной темы, а не в форме интонации «информации», не в сборе фактов…в них показаны новые психологические закономерности, новое в поведении человека, низведенного до уровня животного, – впрочем, животных делают из лучшего материала, и ни одно животное не переносит тех мук, какие перенес человек…. Эти изменения психики необратимы, как отморожения. Память ноет, как отмороженная рука при первом холодном ветре. Нет людей, вернувшихся из заключения, которые бы прожили хоть один день, не вспоминая о лагере, об унизительном и страшном лагерном труде. (Концепция личностиà) Автор «Колымских рассказов» считает лагерь отрицательным опытом для человека – с первого до последнего часа. Человек не должен знать, не должен даже слышать о нем. Ни один человек не становится ни лучше, ни сильнее после лагеря. Лагерь – отрицательный опыт, отрицательная школа, растление для всех – для начальников и заключенных, конвоиров и зрителей, прохожих и читателей беллетристики…. «Колымские рассказы» – эго судьба мучеников, не бывших, не умевших и не ставших героями.

Лагерная тема трактуется Шаламовым как путь к широкому осмыслению исторического опыта индивидуального и народного бытия в ХХ столетии: "Разве уничтожение человека с помощью государства – не главный вопрос нашего времени, нашей морали, вошедший в психологию каждой семьи?". Резко полемизируя с А.Солженицыным, для которого чрезвычайно значимыми были раздумья об " устоянии" человека перед Системой, способном явиться сердцевиной позитивного опыта, вынесенного из лагерной жизни, Шаламов в письме к Солженицыну от 15 ноября 1964 г. назвал подобное "желание обязательно изобразить устоявших" – " видом растления духовного ".

Главный жанр цикла — новелла.

Центральный предмет изображения: лагерная судьба рядовых советских граждан, отбывающих заключение по политическим обвинениям, процесс разложения личности, ее нравственной капитуляции как перед лагерными "блатарями", для которых она превращается в услужливого "чесальщика пяток" ("Заклинатель змей", "Тифозный карантин"), так и перед большим и малым начальством ("У стремени"), перед разрушающей душу и тело логикой лагерной действительности ("Одиночный замер"). С другой стороны, автором постигаются как правило ситуативные, обреченные на жесткое подавление и растворение в лагерной среде проявления простой человечности, искренности ("Сухим пайком", "Хлеб", "Плотники"), связанные иногда с теплящимся религиозным чувством ("Апостол Павел"), а также выражаемое с различной степенью осознанности инстинктивное, социальное, интеллектуальное, духовно-нравственное сопротивление лагерю ("На представку", "Июнь", "Сентенция", "Последний бой майора Пугачева").

Многопланово представлено в "Колымских рассказах" лагерное начальство разных уровней, обладающее гротескной, чудовищной логикой мышления ("Заговор юристов", "Галстук", "Почерк", "У стремени").

Сквозным сюжетом "Колымских рассказов" становится изображение судеб культуры и творческой личности в условиях лагеря: искусство, наука бессильны в деле "облагораживания" личности: ("На представку", "Галстук", "Домино", "У стремени", "Красный крест")

Изображение подробностей лагерного быта и бытия становится у Шаламова основой панорамного обобщения народной судьбы ("По лендлизу", "Надгробное слово", "Перчатка"). Ресурсы художественных обобщений заключены и в объемном изображении северной, колымской природы, сопряженной с людскими судьбами. С одной стороны, это природа, "ненавидящая человека", "мстящая всему миру за свою изломанную Севером жизнь". С другой – неустанно, вопреки "полной безнадежности" цепляющаяся за жизнь посреди "каменистой, оледенелой почвы" природа являет в образном мире шаламовского цикла почти недоступную для человека силу памяти, физического, духовного самосохранения и сопротивления небытию ("Воскрешение лиственницы", "Стланик", "Сухим пайком", "Кант", "Последний бой майора Пугачева").

По Голубкову: У Солженицына же с его интересом к «устоявшим», проблема концепции личности решается иначе: его интересует народный характер, человек не рефлектирующий, живущий некими природными данными извне представлениями. Потеря человеческого достоинтсва — вот гибель для человека по Сголженицыну (В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать — вспоминает Шухов слова своего бригадира). Однако герой избирает и не путь романтического противостояния личности обстоятельствам, он виживает благодаря практичности, народной мудрости.

Поиск по сайту: