Творчество Ю.В. Трифонова и феномен «прозы сорокалетних». Проза В.С. Маканина

Материалы: статьи, семинары и лекции Ничипорова, работа Аннинского, учебник Лейдермана и Липовецкого «Современная русская литература - 1950-1990-е годы».

Семинар Ничипорова:

Наум Лейдерман и Марк Липовецкий выдвинули гипотезу о постреализме в связи с Трифоновым и «прозой сорокалетних». В этих произведениях возникает особое отношение к быту, он становится экзистенциальным явлением, в центр выдвигается частная жизнь. То, что Маканин выразил в заглавии своей повести «Гражданин Убегающий», имеет экзистенциальный смысл (бегство). Постреализм — новая парадигма художественности, в основе которой лежит принцип относительности, диалогического постижения непрерывно меняющегося мира и открытости автора по отношению к нему. В основе пострелизма лежит новая релятивная эстетика (М. Бахтин).

По поводу «прозы сорокалетних» была дискуссия в критике. Осуждали за сугубо житейские (семейные и т.п) конфликты. Поколение Маканина считало Трифонова своим учителем.

Юрий Валентинович Трифонов (1925 — 1981):

Ещё в школе Трифонов заинтересовался литературой. Был редактором классных газет, сочинял стихи и рассказы. Весной-осенью 1945 года редактировал заводскую газету. В 1944—1949 годах учился в Литературном институте имени А. М. Горького. Все годы учёбы печатал рассказы в газете «Московский комсомолец». Дипломная работа Трифонова – написанная в манере традиционного соцреализма повесть «Студенты» (1950), опубликованная в журнале «Новый мир», была посвящена молодому послевоенному поколению. Эта дебютная книга принесла Трифонову большой успех. В дальнейшем писатель отзывался о «Студентах» довольно холодно.

Большую худ. ценность представляеют московские повести Трифонова: «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь», «Дом на набережной» (1970—1976). Их герои - интеллигенция (в социальном плане, но не всегда в нравственном). В «Обмене» дед героя (Дмитриева) старый революционер оказывается тем, кто мог бы что-то противопоставить погружению в жизненное болото.«Предварительные итоги» - повесть вся от 1-го лица (герой — переводчик третьестепенных поэтов). Постепенно рушится семья, все отношения. «Долгое прощание»: разрушение семьи актрисы и человека, непрофессиональное занимающегося историей. Гриша становится успешным сценаристом, н понимает, что «счастлив был раньше». «Другая жизнь»: герой — профессиональный историк. Для него его заметки принципиально важны. Его жена (химик) не понимает этого при жизни мужа, хотя и любит его. Коллеги тоже его не понимают. Он умирает в 42 года от сердечного приступа. Нужно постичь «другую жизнь». «Дом на набережной»: здесь господствует излюбленное Трифоновым повествование - голос автора, который как бы вплетается во внутренний монолог героя. Пр-ние строится как воспоминания Глебова (гл. героя). Глебов - тип человека "никакого", всеугодного, легко перестраивающегося по первым же сигналам, идущим от времени. Автор показывает, как, матерея, этот психологический тип постепенно вырастает в тип социальный, в фигуру "совестливого" прислужника любого зла в любую историч. пору.

В 1973 году вышел роман о народовольцах «Нетерпение», в 1978 году - роман «Старик». Роман «Старик»: герой — старый революционер (участник Гражданской войны) и историк. Все линии романа связаны одним общим мотивом - мотивом «недочувствия». Павел Евграфович Летунов, подошедший к краю своей жизни, горько переживает "недочувствие" к своему старческому одиночеству со стороны собственных детей, занятых всякой чепуховиной, вроде тяжбы по поводу какой-то дачной халупы. «Недочувствие» стало знамением времени.

Мотив слитности всего со всем во времени вышел на первый план в позднем творчестве Трифонова, и прежде всего в его цикле рассказов «Опрокинутый дом» и романе «Время и место» (1980). Т. приходит к выводу: никакой Большой Истории не существует, Большая История - это концепт, в сущности, обесценивающий то, что составляет суть человеческой жизни - мелкие хлопоты, заботы, беготню. Вместо этого он пришел к пониманию того, что все, что потом вносится в реестр Большой Истории, на самом деле вызревает внутри быта. При этом быт трудно поддается систематизации, он в принципе хаотичен. Быт становится у Т. универсальной формой экзистенции. Во «Времени и месте» мотив "недочувствия", диктовавший художественную логику как «московских повестей», так и «Старика», переходит в императивное требование: «нужно дочерпывать последнее, доходить до дна». Но тот образ мира, который возникает в пр-нии, дает буквально зрительное впечатление принципиальной невозможности дочерпать до конца. Человек в этой ситуации неминуемо обречен на неудачу, он фигура трагическая по определению (мучается осознанием того, что живет в «недознании»). Такова плата за стремление быть личностью.

Поиск по сайту: