Жанры повести и романа в творчестве И.С.Тургенева

Из учебника В.А. Недзвецкого и Е.Ю. Полтавец «Русская литература XIX века. 1840 – 1860-е годы»:

На поприще писателя Иван Сергеевич Т. (1818-1883) вступает на рубеже 1830-1840-х гг. Жанры худ. произведений Т.: лирические стих-я, лиро-эпич. поэмы, очерки, пьесы, рассказы и повести (первые опыты – в 1843 – 1852 гг.), романы. Сам Т. осознает себя в первую очередь эпическим автором, а поэзия и драматургия остались для него частными явлениями.

С нач. 50-х гг. Т. «заболел» романом. Он хотел преодолеть тот способ худ. воспроиз­ведения реальности, при котором она воспринимается под субъективно-лирическим углом зрения. А роман – жанр, в кот. художник вскрывает объективную сущность воссоздаваемой действительности. В романе, по Т., д.б. разработана фигура «современного человека».

Анализ романических опытов современников (Д. Григоровича, А. Писемского, С. Аксакова, Ч. Диккенса, Жорж Санд и др.) не удовлетворил Т. и он решил искать основу своего романа самостоятельно. В 1854 г. он пишет повесть «Муму», через год – «Постоялый двор». В каждой из них были «простые, ясные линии», авторская объективность, саморазвитие сюжета. И все же к роману они не вели. Путь к тур­геневскому роману лежал через художе­ственное освоение современника в качестве не пред­ставителя того или иного сословия, а сознавшей себя и свои права личности, взятой из «культурного слоя» России. Интуитивно Т. еще в 1850 г. предпринял исследование такой личности – в повести «Днев­ник лишнего человека», живописующей в рамках любовной кол­лизии онтологическую судьбу ее героя. Следующую повесть под наз. «Переписка» (завершена в 1854, опубл. в 1856) Т. прямо связывает с обретением верной дороги к своему роману. Последовавшие за «Дневником лишнего человека» и «Перепи­ской» повести «Затишье» (1854), «Яков Пасынков» (1855), «Фауст» (1856), «Поездка в Полесье» (1857), «Ася» (1858), «Первая любовь» (1860) были связаны с ними значительным сходством конфликта, центр. персонажей и поэтики. Но эти же повести (как и позднейшие, в жанровом отношении сходные произведения «Несчастная», «Степной король Лир», «Вешние воды», «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич» и др.) явились и значит. самоценным литературным завоеванием Т.

Рассмотрим означенную группу повестей подробнее. Их герои по соц. происхождению (за искл. разночинца Якова Пасынкова) – образованные интеллигентные дворяне, показанные в обстановке рус. или иноземного быта и «привязанные» к определенному времени. Их отличает глубокое сознание своей персональной осо­бенности среди людей традиционного склада. Они личности, т.к. духовно и нравственно переросли нормы и цен­ности своего круга и устремлены к связям высшего рода. Отсюда свойственное им ощущение одиночества, состояния «лишних» в жизни. Но герои повестей Т. не романтики: они не чужды реальному миру и хотели бы гармонического единства между своим счастьем и требованиями долга. Его они не обретают, и судьбы их трагичны. Дело в том, что их главные устремления обращены к мирозданию и явл-ся метафи­зическими. Каждый из них хотел бы бесконечной жизни. Примеры: Алексей Петрович, герой «Переписки», жаждет не просто счастья, а «бессмертного счастья». Вот он напоминает своей корреспондентке Марье Александ­ровне эпизод их ранней молодости: совместные прогулки в ее усадьбе, стихи Фета и про­должает: «Каждого из нас потянуло в даль, где призрак блаженства встает и манит среди тумана. Зачем нам было стремиться в даль? Разве мы не были влюблены друг в друга? Разве счастье не было "так близко"?» Но оба героя не от­казались от жажды «бессмертного» счастья и не удовольствова­лись возможным скромным. Вот и она, сравнивая себя со своей сестрой, обретшей обычное женское счастье, говорит: «Я останусь до конца верна идеалу, тому, что я признала правдою, добром». О гл. герое «Якова Пасынкова» сказано: «Без на­пряжения, без усилия вступал он в область идеала, его душа была готова предстать перед "святынею красоты"». Не могла подойти под общий уровень Ася из одноименной повести, мечтавшая «пойти куда-нибудь далеко, на молитву, на трудный подвиг». Веру Ник. из «Фауста» рассказчик характеризует так: «Проницательность рядом с неопытностью ребенка, здравый смысл и врожденное чувство красоты, стремление к правде, к высокому». Герой «Поездки в Полесье»: его душа «жаждала счастья полного, она с презрением отвер­гала все мелкое».

Пожелав «бесконечного» счастья, герои тургеневских повестей обна­жали для себя противоречие ин­дивидом и универсумом, которое находилось в центре внимания немец. классич. философии и наиболее убедительно разрешалось в философии Гегеля. Философия Гегеля с ее постулатом «все действительное разумно, все разумное действительно», каза­лось, естественно согласовывала интересы отдельной личности с требованиями общества. Но в материально-практическом существовании чел-к подчинен «внеш­ней необходимости» и духовно подавлен. Вполне, по Гегелю, полнота всего сущего (Абсолютная Идея) открывается лишь в акте религиозного созерцания, в творческо-эстетическом акте и в самой его философии. Но герои повестей Т. 50-х гг. хотят устранить противоречие между собой и мирозданием не только духовно, но и практически. Но они не в силах достигнуть своей цели. Причина в том, что человек, чувствующий, что он «сродни чему-то высшему, вечному», обречен жить только «в мгновенье и для мгновенья» (цитата из повести Т. «Довольно»). То же касается и любви. Из повести «Ася»: «у счастья нет завтраш­него дня; оно не помнит прошедшего; у него есть настоящее — и то не день, а мгновенье». Одним из воплощений мысли о непроходимой про­пасти, разделившей конечного человека и такую вечную стихию мироздания, как природа, стал пейзажный зачин по­вести «Поездка в Полесье»: «Вид огромного бора, вид Полесья напоминает вид моря. Из недра вековых лесов поднимается тот же голос: "Мне до тебя дела нет, я царствую, а ты хлопочи о том, как бы не умереть"». Но герои не спешат отказаться от желания вечной жизни. Лишь окончательное крушение надежд обращает взгляды к лежащему на кажд. человеке долге. Концепцию этого мотива Т. выносит на страницы повестей «Яков Пасынков», «Фауст», «Поездка в По­лесье», «Ася». «Жизнь, – говорит рассказчик «Фауста», – тяжелый труд. Отречение, отречение постоянное – вот ее тайный смысл». Долг, по Т., не столько рождается вместе с человеком, от природы эгоистом, сколько приобретается им по мере нравственного развития и имеет принудительный характер. В «Асе» как вечный символ само­отречения появятся образ Богоматери с сердцем, пронзенным мечом, и силуэт каменного креста. О несовместимости счастья и долга прямо скажет в «Фаусте» мать Веры Павловны.

Все центральные пер­сонажи повестей 50-х гг. кончают или разочарованием в жизни, или болезнью и ранней смертью, или уделом бессемейной старости. Счастливы лишь люди, потребности которых ограничены материально-бытовым благополучием и скромными радостями, которые способна доставить им действительность.

Итак, с созданием в 1850-е гг.повестей, былаопределена структурно-жанровая основатургеневск. романа.В теч. 1855 - 1876 гг. Т. пишет 6 романов: «Рудин» (1856), «Дворянское гнездо» (1859), «Накануне» (1860), «Отцы и дети»(1862), «Дым» (1867) и «Новь» (1876).

Тургеневский ро­ман – результат стремления преодолеть трагическую безысходность, кот. испытывали персонажи повестей 50-х гг. Но как преодолеть? Указанием иной, не трагической жизнен­ной альтернативы, т.е. через сближение героя с интересами российского национального быта. Т.о., герой тургеневского романа изобра­жается в сфере земной российской действитель­ности с ее насущными требованиями и нуждами. Меняется писательский угол зрения на героя. Если раньше он с позиций высших запросов личности судил и окружающую его соц. реаль­ность и обычных людей, то теперь автор испытывает его: способен ли он, жертвуя своим эгоизмом, чем-то существенным, улучшить свою страну?

В тургеневский роман более широко, чем в повестях 50-х годов, приходит и изо­бражение самого обществ. быта России, по детальности в романах неодинаковое. В «Рудине», «Дворянском гнезде», «Дыме» он дан как предмет споров между персонажами. В «Отцах и детях» его картина концентрирована столкновением 2-х российск. культурно-исторических поколений, дополняясь беглой «информацией» о ре­форматорских попытках либеральных рус. дворян и ирониче­скими замечаниями о бюрократах нового пошиба (Матвей Калязин), претендующих на роль «прогрессистов», но остающихся карьеристами и деспотами. Наиболее разнообразно (от столичного до провинциального, крестьянск. и фабричн. быта) Т. изображает его в романе «Новь». Но через все романы проходит мотив России как великой ценности для героев. Как заявляет в «Рудине» дворянин Лежнев, «Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись». О России в связи с вопросом о том, нужен ли он ей, вспоминает в свой пред­смертный час и Базаров; массовую «безымянную Русь» будут представлять герои «Нови» – революционеры-народники Фекла Машурина, Пимен Остродумов. Текущая общественная жизнь России войдет в тургеневский роман и через предыстории персо­нажей (братьев Кирсановых и др.), галерею их предков (Федора Лаврецкого в «Дворянском гнезде»), через второстеп. лиц и локализацию сюжетных событий.

Объективированный хар-р получают повествование и способы психологическ. анализа в романах. Отличающий повести 50-х гг. рассказ от 1 л. заме­няется сообщением от 3 л. Открытый психологизм (посредством самоанализа героев, их исповедальных признаний) уступает место скрытому, осуществляемому самим автором и запечатлевающему состояния персонажей в их эмоциях, жестах, поступках, параллелями с различ­ными мгновениями природы, ассоциациями с си­туациями произведений искусства и т.п.

Погружаясь в мир рус. обществ. быта и испытываясь им, гл. герои романов Т. все-таки остаются личностями с метафизическими устремлениями, т.е. не могут уйти от драматичных отношений с вечными стихиями мироздания. При этом в онтологической участи, напр., Рудина, Федора Лаврецкого, Инсарова и даже Евгения Базарова, их разлад с мирозданием окажется намного важнее, чем тот или иной конфликт с современ. рус. обществом. После того, как герой романа Т. будет испытан требованиями рос. действительности, она сама подвергнется испытанию «коренными» притязаниями этого героя. Лишь с учетом этого двоякого испытания можно верно понять сущность того или иного действующего в тургеневском романе лица и отн-ние к нему автора.

Внутренняя связь романа Т. с его повестью 50-х гг. подтверждается и «присутствием» последней фактически в каждом из романов. Так, в «Рудине» онтологической повести удовлетворяет центр. сюжетная линия Дмитрия Рудина и Натальи Ласунской; в «Дворянском гнезде» – взаимоотношения между Лаврецким и Лизой Калитиной; в «Накануне» – история любви Дмитрия Инсарова и Елены Стаховой; в «Дыме» – любовный поединок между Григорием Литвиновым и Ириной Осининой; в «Нови» – непродолжительная по причине самоубийства героя взаимная симпатия Алексея Нежданова и Марианны.

Несколько замечаний А.Б. Криницына (лекции):

Т. всегда пытается быть современным, но его база – традиционная рус. лит-ра. Когда стремится оценить нигилистов (Базарова, Нежданова) с позиций романтизма, бывают натяжки (что, например, Базаров должен умереть). Анализ общества у Тургенева реалистический (романы социально-психологические), но проблемы перерастают в философские, и начинается романтизм. В имени Евгения Базарова содержится оксюморон («высокородный торгаш») à Базаров не такой плебей, как он сам думает. Он романтик (душа романтична по своей природе). Важен элегизм – элегическая повесть Тургенева (жанр).

Из книги Лидии Гинзбург «О психологической прозе»:

Тургенев был прославленным мастером исторической типизации. В каждом из своих романов он стремился закрепить образ (обычно это главный герой), определяющий черты поколения. Именно Тургенев нашел ключевое слово «нигилист» и в лице Базарова создал эталон для целых поколений. Столь же четкой была у него и категория лишнего человека.

Поиск по сайту: