Счастливый случай

«Говорят, в Америке на каждую личность в год идет бумаги двадцать пять кило. Вот это здорово». Они из бумаги делают какие-то тарелочки, чашечки, блокнотики. У них там у бочка с кипяченой водой стопочка бумажных стаканов стоит. Один попьет и выкинет этот стаканчик. В смысле заразы, говорят, очень гигиенично. Книги печатают, переписываются друг с другом. А у нас бумаги мало. К тому же при слове “бумага” мысленно рисуются скорее плохие представления, чем хорошие (удостоверения, счета, телеграфные бланки, жуткие наши конверты). Мы мечтаем, чтоб у нас было много бумаги. Окинем взглядом наши ресурсы. Вот Сясьский комбинат. Приехал туда один ответственный работник, увидел там горы мусора, грязи, шлака. И ведь даже не было там подъездных путей. Решили там узкоколейку (т.е. узкоколейную железную дорогу) строить. Выписали вагонетки. Начали расчищать путь для прокладки рельсов и вдруг видят – под горой мусора чудесные рельсы проложены и на них вагонетки стоят. Готовый подъездной путь имеется. Что за чудо? Оказалось, что хоть фабрика и новая, а позабыли все про путь (причина тому – текучесть состава и склонность погрязнее жить). Знаете что? Копайте дальше. Мб под горой мусора целая бумажная фабрика заболталась.

Прелести культуры (не было в списке, но для Голубкова важен)

Я всегда симпатизировал центральным убеждениям. Даже вот когда в эпоху военного коммунизма нэп вводили, я не протестовал. Но сердце у меня отчаянно сжималось. Я как бы предчувствовал некоторые резкие перемены. И действительно, при военном коммунизме куда как было свободно в отношении культуры и цивилизации. Скажем, в театре можно было свободно даже не раздеваться. А вопрос культуры — это собачий вопрос. Хотя бы насчёт того же раздеванья в театре. Конечно, без пальто публика красивей и элегантней. Но что хорошо в буржуазных странах, то у нас иногда выходит боком. Товарищ Локтев и его дама Нюша Кошелькова на днях встретили меня на улице. Я гулял или шёл горло промочить, не помню. Уговаривают: «Идёмте лучше сегодня в театр». Пришли, взяли билеты, вдруг назад кличут. Велят раздеваться. Я стою в раздумье. Пальто у меня было в тот вечер прямо на ночную рубашку надето. И чувствую, братцы мои, сымать как-то неловко. Я говорю своим: «Я сегодня одет неважно». Локтев говорит: «Ну, покажись». «Да, действительно видик. Ты подтяжки отстегни, а сам валяй, как есть: будто у тебя это летняя рубашка апаш и тебе в ней всё время жарко». Раздеваю пальто. Стою в рубашке, а холод собачий. Дрожу и прямо зубами лязгаю. Первый акт проходит хорошо. Только что холодно. Я весь акт гимнастикой занимался. Вдруг в антракте задние соседи скандал поднимают: «Дамам,— говорят,— противно на ночные рубашки глядеть». Волокут меня, конечно, в контору, отпускают. «А теперь,— говорят,— придётся вам трёшку по суду отдать». Вот гадость-то! Прямо не угадаешь, откуда неприятности...

«Голубая книга» Зощенко

(Что еще за «Голубая книга»?

Голубая книга — научно-художественная повесть Михаила Зощенко, опубликованная впервые на страницах литературного журнала Красная новь в 1934—1935 годах.

«Голубая книга» состоит из пяти частей — «книг», которые состоят из рассказов на современную автору тему. Каждая книга состоит из вступительной части, основной и послесловия. Во вступительной части приводится историческая справка. Основная часть книги содержит сатирические рассказы. В послесловии автор подводит итоги.

Стержень книги — философская идея о нравственном несовершенстве старого мира, о необходимости воспитания нового человека.)

Поиск по сайту: