О возможности осмысленной временной жизни человека

Мы глубоко убеждены, что, находясь на почве философии, несерьезно игнорировать установления разума (поскольку последнее сразу выводит за пределы философии) на том только основании, что они кому-то (или многим) не нравятся, только потому, что они многих огорчают. Разум говорит: или жизнь, или вечность. Отметим еще, что существует специфически культурологическое понимание вечности как непреходящего в человеческой культуре. В рамках такого понимания "жить культурой, быть человеком культуры - это и значит приобщиться к Вечности" (Коган Л. Н. Вечность. Екатеринбург, 1994, с. 206). Такая вечность, конечно, совместима с жизнью человека. Это - поистине человеческая, "слишком человеческая" вечность. "Слишком" потому, что преходящими являются само человечество, сама человеческая культура. Поэтому, увы, даже самое непреходящее в человеческой культуре преходяще, временно, а не вечно. Так что, если мы желаем обрести смысл жизни, то не следует искать его в сфере вечного. Его следует искать и созидать в пределах жизни, в пределах временного либо считать, что его нет вовсе. Действительно, возможны два варианта: либо смысл осуществляется, либо он уже есть. Но ведь речь идет о смысле жизни, а жизнь есть процесс, то есть нечто осуществляющееся. Поэтому смысл жизни также может быть только осуществляющимся. Другое дело, что таковым не может быть некий абсолютный, божественный смысл. Поэтому мы ведем речь только о человеческом смысле, осуществляемом человеческой жизнью. Выразим здесь свое несогласие с позиицией А.И. Введенского. Он утверждает: "Смысл жизни сводится к назначению жизни для достижения абсолютно ценной цели - к тому, чтобы жизнь служила действительным средством для осуществления подобной цели. Но для жизни, также как и для всякой вещи, должно быть соблюдаемо общее логическое правило: цель, осмысливающая данную вещь, находится не в ней самой, а вне ее (Условия допустимости веры в смысл жизни // Смысл жизни Антология. М., 1994, с. 99). Мы, напротив, ведем речь о смыслах, имманентных жизни человека. Причем каждый смысл самоценен, не заменяется другими. Жизнь человеческая - это не только «бессмысленное кружение». Конечно, в жизни (индивидуальной и общественной) много бессмыслицы, но в ней есть также и воплощение смыслов. В ней нет, и не может быть, разумеется, воплощения божественного, абсолютного смысла. Он - есть (по определению и предположению религиозных мыслителей), он пребывает, он не нуждается в воплощении, он - вечен. Но к такому - абсолютному - смыслу не может привести человеческая жизнь. Будучи специфическим процессом, она может какое-то время продолжаться, может закончиться и дать начало новым процессам. Но, в любом случае, это будет царство становления, а не пребывания, царство времени, а не вечности. Из царства времени нет пути в царство (актуальной) вечности.

Подчеркнем еще раз, что "отсечение" вечности от жизни вовсе не обрекает нас на отрицание смысла жизни и на безбрежный пессимизм. Оно несовместимо лишь с утопическим оптимизмом и отрицает лишь абсолютный смысл, отрицает смысл жизни человека вне самой этой жизни. Утверждая абсурдность упований на вечную жизнь, такое мировоззрение требует от человека трезвой самооценки. Оно говорит человеку: осуществляй себя в качестве человека сегодня, ибо завтра тебя уже не будет; сохраняй свое достоинство у "бездны мрачной на краю". Здесь, естественно, раздадутся обвинения излагаемой точке зрения в субъективизме, релятивизме. Действительно, обозначенная мировоззренческая позиция чревата субъективизмом, релятивизмом, а также пессимизмом и даже аморализмом. Но она не ведет неизбежно к ним (релятивизму, аморализму...). Да, к аморализму и релятивизму ведет дорога торная и просторная. Но есть и другая дорога: трудная и тесная. И тем большего уважения достоин человек, который перед лицом своей завтрашней смерти не впадает в черный пессимизм и аморализм, не топчет других людей не потому, что за это он может потерять вечное блаженство, а потому, что это не достойно звания человека, который стремится "поднимая себя, поднимать других".

Отстаиваемое нами мировоззрение прямо говорит человеку о трагизме его бытия, хрупкости культуры, о бренности духа. Но оно вовсе не отрицает радостей человеческого бытия, связанных с наличием в этом бытии свободы, истины, добра, красоты, любви. Напротив, оно говорит человеку: цени, люби, твори, береги их (эти ценности), в частности, и потому, что они смертны, не гарантированны, зависят и от тебя.

В конце концов, разве отрицает моя завтрашняя смерть то, что сегодня я осуществляю себя в качестве человека: стремлюсь к истине, помогаю другим, наслаждаюсь красотой, печалюсь и радуюсь, ненавижу и люблю... И почему смерть "всеобессмысливающая"? Жизнь человека, в общем, не обессмысливается смертью. Смерть лишь прекращает воплощение, осуществление новых смыслов. Кстати, сама смерть конкретного человека может быть осуществлением некоторого смысла. Настоящее не отменяется будущим, оно - самоценно. Здесь можно провести параллель между отношением человека к пространству и его отношением ко времени. К примеру, мы живем на Земле, которая входит в состав Солнечной системы, расположенной на периферии Галактики. Нас, в общем-то, не угнетает мысль, что мы не живем где-то в Туманности Андромеды или, тем более, что мы не живем сразу повсюду. Это ли не пространственный аналог моей "вечной жизни" - моя "повсюдная жизнь"! То есть мы довольно индифферентно относимся к пространственной определенности нашей жизни. В сущности, то же самое должно быть по отношению к нашему расположению в астрономическом (а в некоторой степени и в историческом времени, как в значительной мере независимого от каждого из нас) времени. Астрономическое время - только поле, только возможность для осуществления индивидом, принадлежащим к виду Homo sapiens, истинно человеческого бытия. Меня нет в Туманности Андромеды, но здесь на Земле я осуществляю себя человеком. Меня не будет завтра, но сегодня я осуществляю себя человеком. Меня нет больше нигде, я только здесь. Но зато здесь я - человек. Меня не будет больше никогда, но я были есть человек. Чего же боле? Как не обессмысливает мое неприсутствие, моя неосуществленность в Туманности Андромеды мою осуществленность на Земле, так же не обессмысливает моя завтрашняя смерть мою сегодняшнюю осуществленность в качестве человека.

Таким образом, смысл жизни человека в его бытии человеком. Пока есть возможность быть человеком, жизнь не бессмысленна.

Поистине человеческая жизнь трагична и прекрасна. Поистине человеческая жизнь – это жизнь в соответствии с принципом, который человечество сформулировало устами И. Канта: "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству" (Кант И. Соч. В 6-и т. Т. 4, ч. 1, 1965, с. 270). Правда, этот принцип - "категорический императив" - при всей его справедливости выглядит излишне абстрактным. В соответствии с ним, высшее начало в человеке - это его моральность, нравственность. Видимо, преодолеть известную абстрактность кантовского принципа можно, указав на то, что высшее начало в человеке не является одномерным, не является только моральным. Оно (это начало) - многомерно. В качестве животворящего источника в нем, несомненно, присутствует любовь (прежде всего, любовь к человеку).

Поиск по сайту: