Николай Бердяев о двуединой проблеме времени и свободы

Несомненный интерес представляет также рассмотрение двуединой проблемы времени и свободы, осуществленное выдающимся русским философом Н.А. Бердяевым (1874-1948). Это тем более так, что свобода и время являются, по сути, центральными категориями его философии. Действительно, он неоднократно подчеркивал, что своеобразие его философствования состоит, прежде всего, в том, что он "положил в основание философии не бытие, а свободу... В свободе скрыта тайна мира... В сущности, я всю жизнь пишу философию свободы" (Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991, с. 56). С другой стороны, он настаивал на том, что "проблема времени есть основная проблема человеческого существования" (Бердяев Н.А. Я и мир объектов // Философия свободного духа. М., 1994, с. 285), что проблема времени есть основная проблема философии, особенно философии экзистенциальной (Самопознание, с. 50).

Н.А. Бердяев развивает понимание взаимоотношений времени и свободы в русле своей персоналистической метафизики. Надо, конечно, иметь в виду, что взгляды Н. А. Бердяева по этому вопросу не были абсолютно неизменны. Мы ориентируемся здесь главным образом на его поздние работы. Одним из основоположений концепции Н. А. Бердяева является идея объективации. Сам он пояснял эту идею следующим образом: "Объективной реальности не существует, это лишь иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа … Объект есть порождение субъекта... Мир подлинно существует в необъективированном субъекте" (Самопознание, с. 295). Носительницей подлинной реальности ("первожизни", как писал Бердяев) является личность, субъект, дух, а не природа, не объект. Объектность - это всегда порабощение духа, в то время как первожизнь есть творческий акт, свобода.

В соответствии с идеей объективации, природный и социальный миры являются "падшими" мирами. Они представляют собой царство необходимости, в этих мирах свобода исчезает в необходимости. "Эмпирическая действительность", указывал Н.А. Бердяев, есть необходимость, ограничение и утеря свободы. Надо сказать, что Н.А. Бердяев дал весьма содержательное учение о свободе, достойное специального обсуждения. Зафиксируем здесь лишь некоторые моменты этого учения, важные для понимания сути взглядов Бердяева на взаимосвязь свободы и времени. "Свобода, - подчеркивал Бердяев, - совсем не есть познанная необходимость, как хочет Гегель и за ним марксизм, свобода уж скорее есть нежелание знать необходимость" (Самопознание, с. 525). Но это - отрицательная, так сказать, характеристика свободы. Позитивно Н.А. Бердяев характеризует свободу следующим образом: "Свобода есть внутренняя динамика духа" (Философия свободного духа, с. 89). И далее: "Свобода есть самоопределение изнутри, из глубины, и противоположна она всякому определению извне, которое есть необходимость... Самоопределение изнутри и есть определение из глубины духа, из духовной силы, а не из силы внешней природы и не из моей природы. В свободе я ничем не определяюсь извне, из чужой мне природы, и даже не из моей природы, но определяюсь изнутри собственной духовной жизни, из собственной энергии духа, т. е. нахожусь в собственном, родном мне духовном мире" (там же, с. 90).

Таким образом, по Бердяеву, свобода и необходимость свойственны разным уровням действительности: свобода укоренена в духе, а необходимость характеризует царство объективации, порождаемое в свою очередь духом.

Соответственно, указанному царству объективации присуще "дурное", неистинное, "больное", "испорченное" время; время, оторванное от вечности. Время нашего мира, писал Н.А. Бердяев, есть "время падшее". Оно есть "продукт объективации, когда все для всего стало объектом, внеположным, т. е. все стало разорванным, разобщенным..." (Я и мир объектов // Философия свободного духа, с. 283). В этом времени прошлое, настоящее и будущее внеположны друг другу. В этом времени имеет место детерминация. Именно в этом - "объективированном" - времени мы подчинены прошлому, именно в нем прошлое и будущее не определяются нами, а определяют нас. Именно в этом времени, говоря языком И. Канта, властвует предетерминизм, несовместимый, как известно, со свободой. "Но, - подчеркивал Н.А. Бердяев, - онтологически не существует такого объективированного прошлого и будущего, оно "субъективно" и есть лишь составная часть внутреннего существования" (там же, с. 293). Во внутреннем, духовном существовании имеют место совсем иные темпоральные характеристики. - Какие именно? – Точно сказать невозможно, ибо разъяснения Н.А. Бердяева, касающиеся темпоральных характеристик духа, неоднозначны и расплывчаты. Для нас важно, что, по Бердяеву, акты духа (следовательно, акты свободы и творчества) не подчиняются времени, а порождают само время. Кроме того, это время, характеризующее акты духа и называемое Бердяевым экзистенциальным, неразрывно связано с вечностью и даже сливается с ним.

Если в объективированном времени "каждое мгновение есть лишь средство для следующего за ним мгновения" (там же, с. 291), то "в духе угасает время, измеряемое числом"; здесь имеет место "мгновение, которое не принадлежит уже подчиненному числу, делимому времени, которое не распадается на прошлое и будущее, которое принадлежит вневременному настоящему, которое неделимо и входит в вечность" (там же, с. 290). Кроме того, именно в экзистенциальном времени наступает "конец мира". Н.А. Бердяев писал об этом так: "Конец мира произойдет не в будущем, которое есть часть нашего разорванного времени. Конец мира есть конец времени. Времени больше не будет. Время есть знак падшести мира. Конец мира есть преодоление времени космического и исторического, времени объективированного: он происходит во времени экзистенциальном" (Самопознание, с. 306). "Конец мира" понимается Бердяевым как конец объективации, как переход в "субъективность царства свободы", как переход в чисто духовное существование. Причем "конец мира не фатален. Конец есть дело Богочеловеческое, которое не может совершаться без человеческой свободы..." (Самопознание, с. 508). Бердяев говорил о " творчески-активном эсхатологизме ". Конец этого мира, утверждал он, наступает во всяком творческом акте. " Этот творческий конец всегда означает победу над экстериоризацией, внеположностью, объективацией" (там же, с. 309). Каждый такой конец, осуществляющийся, напомню, в экзистенциальном времени, является также прорывом в мгновение-вечность. Но хотя "достигнутая в мгновении вечность остается навеки, - мы сами выпадаем из мгновения вечности и вновь вступаем во время" (там же, с. 310).

Таким образом, у Н.А. Бердяева за его многословием скрывается такая картина соотношения свободы и времени, которую можно с известной долей обоснованности характеризовать как синтезирующую воззрения И. Канта и А. Бергсона по этому поводу. Действительно, он, подобно Канту, вводит представления о двух мирах (у Канта, напомню, речь идет о мире феноменальном и о мире ноуменальном; Бердяев говорит о мире духа и мире объективации), - темпоральные характеристики которых принципиально отличаются друг от друга. С другой стороны, он, подобно Бергсону, указывает на специфические свойства времени, радикально отличающие его от пространства, и даже вводит в расмотрение приниципиально различные времена. Так, он рассматривает объективацию - внешний космический и исторический детерминированный процесс - в которой нет свободы (это царство предетерминизма). С этим процессом связано объективированное, падшее и т. п. время. Но акты духа, акты свободы и творчества, которые и образуют подлинно реальный мир, не совместимы, конечно, с объективированным временем и характеризуются специфическим экзистенциальным временем, открывающимся в вечность.

Анализ, проведенный выше, показывает, что проблема свободы неразрывно связана с проблемой времени. Разные мыслители по-разному истолковывали характер взаимосвязи этих фундаментальных характеристик бытия человека. Среди этих истолкований мы встречаем и своеобразное разведение времени и свободы по разным "уровням" бытия мира: овремененный феноменальный мир, в котором свобода отсутствует, и вневременной ноуменальный мир, в котором только и имеет место свобода (И. Кант). Среди них и установление специфических свойств времени, наличие которых позволяет преодолеть предетерминизм: элементы времени не внеположны по отношению друг к другу, а проникают друг в друга (А. Бергсон). Здесь также поиски специфического (по отношению к природному) "экзистенциального" времени, определяемого актами свободы и свойственного именно свободной деятельности (Н. Бердяев).

Поиск по сайту: