Бертран Рассел: философия между наукой и теологией

Познакомим читателя с еще одним размышлением о взаимоотношениях философии, науки и теологии. Это размышление принадлежит выдающемуся английскому логику, математику и философу Бертрану Расселу (1872-1970). «Философия, - полагает он, - … является чем-то промежуточным между теологией и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но, подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения. Все определенное знание, по моему мнению, принадлежит к науке; все догмы, поскольку они выходят за пределы определенного знания, принадлежат к теологии. Но между теологией и наукой имеется Ничейная Земля, открытая для атак с обеих сторон. Эта Ничейная Земля и есть философия» (Рассел Б. История западной философии. Т. 1. Новосибирск. 1994, с. 11).

Сам Б. Рассел – один из основоположников аналитической философии – был настроен в целом позитивистски. Поэтому, разумеется, он решительно отрицал те варианты философии, которые складывались в результате «атак со стороны теологии», отрицал религиозную философию. В соответствии с его подходом, философия должна стать строго научной системой. Для этого необходимо, утверждал британский мыслитель, логическое прояснениеязыка философии, избавление философии от логической путаницы и невнятицы. Достижение этой цели Рассел видел на пути создания логически совершенного языка (определенным шагом к нему он считал построенную им «теорию дескрипций»), на пути создания «философской грамматики», на пути разработки концепции «логического атомизма». Некоторые идеи Б. Рассела были развиты Л. Витгенштейном в «Логико-философском трактате» (см. об этом в разделе 3.18.3.3.).

Таким образом, расселовское понимание философии, по сути, сводит ее к научно обоснованному, логически строгому, однозначному описанию мира, то есть, к системе знаний. Очевидно, что ценностно-смысловая составляющая философии при таком истолковании философии минимизируется.

1.1.5. Мартин Хайдеггер:

«философия есть нечто самостоятельное, последнее…»

С точки зрения М. Хайдеггера (1889-1976), одного из самых глубоких мыслителей 20-го века, философия вообще не поддается определению через что-то другое, через науку и мировоззрение в частности.

В лекционном курсе «Основные понятия метафизики» он прямо говорит: «Философия (метафизика) – ни наука, ни мировоззренческая проповедь» (Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993, с. 328). К сущностному определению философии, полагает он, не ведет также окольный путь сравнения философии с религией и искусством. Но, видимо, самое неожиданное суждение М. Хайдеггера в рассматриваемой связи состоит в том, что к сущностному определению философии невозможно, по его мнению, придти и путем «историографической ориентировки», то есть путем изучения истории философии. Ибо история философии, по убеждению Хайдеггера, дает только мнения о метафизике и философии, но не саму метафизику и философию.

М. Хайдеггер исходит из того, что философию можно определить «только через саму себя и в качестве самой себя – вне сравнения с чем-либо… Философия есть нечто самостоятельное, последнее» (там же). Впрочем, пытаясь определить философию из нее самой, Хайдеггер все-таки не обходится без помощи историографии. Правда, в качестве «путеводной нити» при этом он использует не определение философии, данное кем-либо из великих философов прошлого, а высказывание о философии поэта-романтика Новалиса. Это – чрезвычайно любопытное высказывание. В переводе на русский язык оно звучит следующим образом: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Понятно, что это высказывание не может претендовать на роль определения философии. Это – только «путеводная нить», которая, по мнению Хайдеггера, может привести к искомому определению.

Действительно, рассуждает немецкий мыслитель, ностальгия, тяга быть повсюду дома еще не есть философия. Это – только «фундаментальное настроение философствования». Но философствующий быстро приходит к пониманию того, что он не может быть повсюду дома. Человеку это не дано. Это качество – быть повсюду дома – привилегия Абсолюта, Бога. Но человек – не Бог, не Абсолют. Человек – конечен. «Конечность, - указывает М. Хайдеггер, - не свойство, просто присущее нам, но фундаментальный способ нашего бытия… Конечность существует только в истинной обращенности к концу. А в этой последней совершается в конечном итоге уединение человека до его неповторимого присутствия … Такое уединение есть то одиночество, в котором каждый человек только и достигает близости к существу всех вещей, к миру» (там же, с. 331). Размышляя дальше, М. Хайдеггер, на наш взгляд, все-таки приходит к тому, от чего отказывался в начале своего рассуждения. Действительно, в том самом одиночестве, к которому его привела ностальгия («фундаментальное настроение философствования»), человек ставит вопросы, которые иначе как мировоззренческими назвать невозможно: «Что это такое вместе: мир, конечность, уединение… Что такое человек…» И поэтому хайдеггеровская характеристика метафизического и философского мышления как мышления в предельных понятиях, охватывающих целое и захватывающих экзистенцию (там же, с. 332), и его понимание метафизики в качестве вопрошания, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нем так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос (там же, с. 333), без сомнения, согласуются с пониманием философии в качестве определенного типа мировоззрения.

Можно было бы привести здесь высказывания по данному поводу и других великих философов. Но и того, что уже прозвучало, достаточно для понимания отсутствия единства в истолковании философии самими философами. Сразу подчеркнем, что это далеко не случайно. Многообразие мнений, высказываемых философами, по сути, по любому сколько-нибудь серьезному философскому вопросу - характернейшая черта самой философии. Не следует, однако, видеть в многообразии философских позиций нечто сугубо отрицательное, нежелательное и т.п. Все гораздо сложнее и интереснее. Так, например, не следует видеть в многообразии приведенных определений философии только результат несговорчивости философов и их стремления к оригинальности. В этом многообразии зафиксирована сложность, многоликость философии, ее историческая изменчивость, социокультурная обусловленность и т.д.

1.1.6. Этимология слова “философия”

И все-таки нам необходимо хотя бы рабочее (т.е. предварительное, но работающее) определение философии. Отметим здесь, что не следует принимать за определение понятия этимологическую расшифровку соответствующего термина. Хотя, конечно, подобная расшифровка часто дает очень существенную информацию об определяемом понятии. Так, слово “философия” (от греческих слов phileo – люблю и sophia – мудрость) буквально означает “любовь к мудрости”. Обратим внимание читателя на прекрасный вкус тех, кто избрал это слово для обозначения своих занятий. Это слово исполнено скромности и достоинства: философия - не мудрость, а только любовь к мудрости! Философ – не мудрец, но человек, любящий мудрость! Мудрость, полагали первые философы, – это атрибут Бога. Человек может только стремиться к ней, любить ее. Предание приписывает введение термина «философия» великому древнегреческому мыслителю Пифагору (ок. 570 - ок. 500 до н.э.). Таким образом, слову «философия» более 2500 лет.

Ясно, что это значение («любовь к мудрости») не является определением философии, хотя, без сомнения, оно дает верные ориентиры для движения к пониманию сущности философии.

Не могут быть приняты в качестве определения философии разнообразные афористические высказывания о ней. Например: «философия – служанка богословия», «философия – это Абсолют, познающий сам себя», «философия – теоретический образ эпохи», «философия – это лингвистическая терапия», «философия – это прояснение экзистенции». Хотя и они раскрывают те или иные черты философии или представления о ней, свойственные различным мыслителям.

Поиск по сайту: