Свобода в понимании Жана Поля Сартра

Интересно сопоставить с рассмотренной последовательно волюнтаристической позицией позицию французского философа Ж.П. Сартра периода написания им “Бытия и ничто” (о его взглядах см. также в разделе 4.21.6.). Тем более что экзистенциализм Сартра часто характеризуется как субъективистский и волюнтаристский. Действительно, в названном произведении Ж.П. Сартр говорит о стремлении человека к полной самодетерминации. Он говорит также об абсолютности свободы человека, о том, что человек “приговорен к свободе”. Свобода, по Сартру, неотчуждаема и неистребима. Подобно М. Штирнеру, он отрицает детерминированность настоящего прошлым. Свобода, провозглашает он, - это человеческое бытие, исключающее прошлое. Но признание такой – безграничной – свободы неизбежно ведет к абсурду. В самом деле, свобода предполагает, в частности, выбор человеком линии своего будущего поведения, выбор цели и способа деятельности. Но, очевидно, любой выбор ограничивает человека и разрушает, таким образом, абсолютность его свободы. Человек не выдерживает возложенной на него тяжести абсолютной свободы, тождественной абсолютной ответственности. В связи с этим в онтологической феноменологии Сартра возникает тема несчастного сознания. Человек, стремясь стать causa sui, стремясь стать Богом, убеждается в абсурдности этого стремления. “Человеческая реальность в своем бытии, - утверждает Сартр, - реальность страдания, потому что направляется к бытию, постоянно преследуемая образом полноты; она есть эта полнота и вместе с тем не может ею быть, ибо не может стать бытием-в-себе, не теряя себя как бытие-для-себя. По природе своей человеческая реальность есть несчастное сознание без всякой надежды выйти из своего несчастного состояния” (Бытие и ничто (извлечения) // Философские науки. 1989, N3, с. 93).

В работе “Экзистенциализм – это гуманизм”, излагающей в сжатом виде основные идеи книги “Бытие и ничто”, Ж.П. Сартр дает, на первый взгляд, более сбалансированное понимание свободы. Здесь он вновь указывает, что человек “первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам … он есть лишь то, что сам из себя делает … Человек ответствен за то, что он есть … Экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование” (Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. М., 1990, с. 323). Он вновь говорит о том, что “нет детерминизма”, что “человек свободен”, что “человек – это свобода”, что “человек осужден быть свободным” (там же, с. 327). С презрением пишет он о тех, “кто стремится скрыть от себя полную беспричинность своего существования и свою полную свободу”. “Скрывающих от себя свою полную свободу с помощью духа серьезности или ссылок на детерминизм, - откровенничает он, - я назову трусами. Других, пытающихся доказать, что их существование необходимо, хотя даже появление человека на Земле является случайностью, я назову сволочью” (там же, с. 341). И все-таки свобода человека здесь уже не является абсолютной. Сартр намечает здесь путь, ведущий из тупика абсурда, в который завлекает стремление к абсолютной свободе. Дело в том, что, по Сартру, слово субъективизм имеет два смысла. “Субъективизм означает, с одной стороны, что индивидуальный субъект сам себя выбирает, а с другой стороны – что человек не может выйти за пределы человеческой субъективности. Именно второй смысл и есть глубокий смысл экзистенциализма” (там же, с. 324). Характеризуя ситуацию выбора, Сартр пишет: “Выбор возможен в одном направлении, но невозможно не выбирать. Я всегда могу выбрать, но я должен знать, что даже в том случае, если ничего не выбираю, тем самым я все-таки выбираю” (там же, с. 338). Иначе говоря, когда некто выбирает себя, он, выбирая себя, выбирает себя как человека. “Я, - пишет Сартр, - ответствен, таким образом, за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, который выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вообще” (там же). И оперируя почти кантовской терминологией, он продолжает: “Человек, который на что-то решился и сознает, что выбирает не только свое собственное бытие, но что он еще и законодатель, выбирающий одновременно с собой и все человечество, не может избежать чувства полной и глубокой ответственности” (там же, с. 325). Сказанное, видимо, можно резюмировать следующим образом: свобода как самоопределение, как самосозидание у Сартра ограничена тем, что речь идет о самосозидании человека. Правда, “определенный образ человека”, о котором пишет Сартр, является чрезвычайно неопределенным. Ибо “определенный образ человека” предполагает, очевидно, определенную систему его ценностей. Но Сартр пишет, что “исходный пункт экзистенциализма” может быть охарактеризован с помощью высказывания Достоевского: “Если Бога нет, то все дозволено”. Другими словами, поскольку сартровский экзистенциализм отрицает существование Бога, постольку он отрицает предзаданную, абсолютную систему ценностей. Человек сам устанавливает свою систему ценностей, он сам ее изобретает. В частности, по Сартру, “жизнь не имеет априорного смысла. Пока вы не живете своей жизнью, она ничего собой не представляет, вы сами должны придать ей смысл, а ценность есть не что иное, как этот выбираемый вами смысл” (там же, с. 342). Происходит, таким образом, своеобразный возврат к началу. Свобода человека ограничивалась тем, что человек стремился созидать себя в качестве человека. Но единственная ценность, которую несомненно приемлет Сартр и которую он считает неотъемлемо свойственной человеку, есть опять-таки свобода. “Человек … сам устанавливает ценности, он может желать … только одного – свободы как основания всех ценностей” (там же, с. 340).

Но, как мы убедились, анализируя последовательно волюнтаристический подход, если свобода становится единственным основанием всех ценностей, если она абсолютизируется, происходит саморазрушение субъекта свободы, саморазрушение человека.

Поиск по сайту: