Мартин Лютер о рабстве воли

По цитированным фрагментам можно судить, что “Диатриба, рассуждение о свободной воле” написано Эразмом осторожно, взвешенно, в духе компромисса. Но и она вызвала гнев основателя протестантизма Мартина Лютера (1483-1546), противопоставившего эразмовой “Диатрибе” свое сочинение с названием открытым и бескомпромиссным: “О рабстве воли”. Как и следует из названия, он в этом произведении провозглашает, что “свободная воля – пустой звук” (О рабстве воли // Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986, c. 369). Аргументы его достаточно убедительны для людей религиозных. Он исходит из того, что «Бог всемогущ не только силой своей, но … делом своим». «Иначе, - говорит Лютер, - Он был бы достоин смеха». Лютер не сомневается также в том, что Бог «все знает и все предвидит и не может ни ошибиться, ни обмануться». Приняв эти два положения, - утверждает Лютер, - необходимо принять и их неизбежное следствие: «Ничего мы не совершаем по своей воле, а все происходит по необходимости … Мы ничего не делаем по свободной воле, но все – в зависимости от предвиденья Божьего и от того, как Он творит по непогрешимой и неизменной Своей воле» (там же, c. 446). Впрочем, Лютер не отрицает полностью свободу воли человека. Но эта свобода, скажем так, очень уж относительна. Во-первых, «свободная воля не способна ни к чему, кроме зла …» (там же, c. 436). Во-вторых, «свободная воля сама по себе у всех людей – это царство сатаны» [там же, c. 429]. Так что свободная (злая) воля человека свободна лишь по видимости, а на самом деле она управляется сатаной. Наконец, и это самое важное, эта самая свободная (злая) воля человека, управляемая, как уже сказано, сатаной, в действительности определяется волей Бога. Лютер говорит об этом, когда разъясняет слово Божье: «Я ожесточу сердце фараона». Это ожесточение происходит, по Лютеру, следующим образом: изнутри, в силу общего движения Бог будет направлять злую волю так, как это самой ей свойственно [там же, c. 436]. Поскольку в этом месте, очевидно, многие станут спрашивать: «Почему Бог не воспользуется своим всемогуществом и не направит волю людей на добрые дела?» - постольку Лютер прибегает здесь к аргументу “неотразимому”: «Это входит в тайны Его величия, потому что неисповедимы суждения Его. Нам же следует не спрашивать об этом, но чтить эти тайны» (там же, c. 437). К этому аргументу Лютер прибегает неоднократно в тех ситуациях, когда исчерпываются рациональные аргументы, защищающие его позицию. Сколько раз на протяжении рассматриваемого сочинения он обрушивается на разум, на тех авторов, которые пытаются с помощью разума постичь Бога и его деяния. Так, он пишет, что «человеческий разум мелет одни только глупости и вздор, особенно тогда, когда принимается высказывать свою мудрость в делах священных» (там же, c. 379). Он постоянно подчеркивает несоизмеримость Бога и человека. «Существует ли что-нибудь более противоположное, чем дела небесные и дела земные? – И, подразумевая отрицательный ответ на поставленный вопрос, продолжает. – Значит, глупость сама себя выдает, раз она о Боге мыслит так же, как и о людях» (там же, c. 379). В другом месте: «Он – Бог, для Его воли нет причин или объяснений, которые предписывали бы Ему правила и меры, потому что нет ничего равного Ему, ни того, что превыше Его, но сам Он – правило для всего. Ведь если могли бы существовать для Его воли какие-нибудь правила и меры или какие-нибудь причины и объяснения, то она не была бы уже воля Божья» (там же, c. 437). Так что человек не только не должен, он и права не имеет доискиваться до смысла божественных желаний и деяний. Человек, по Лютеру, просто должен верить в то, что только Бог праведен, мудр и справедлив. Бог непостижим для разума, но именно потому и нужна вера. «Если бы я мог, - восклицает Лютер, - хоть каким-нибудь образом уразуметь, как это Бог милосердный и справедливый являет нам столько гнева и несправедливости, то не было бы нужды в вере» (там же, c. 330). Разум и вера, по Лютеру, едва ли не исключают друг друга. Для веры достоверно и несомненно то, что нелепо для разума. «Исключив веру, - пишет об этом Лютер, - разум хочет ощупать, увидеть, понять, каким это образом Бог добр, а не жесток. А понятно это было бы ему только в том случае, если о Боге говорили бы вот так: Он никого не ожесточает, никого не осуждает, а всех милует и спасает, и уничтожена будет преисподняя, отброшены страх перед смертью, никто не станет бояться никакого возмездия! Оттого-то разум так и спорит, чтобы оправдать Бога и отстоять Его справедливость и доброту. Но вера и дух судят иначе: они верят, что Бог добр, даже если Он погубил всех людей» (там же, c. 430).

Итак, смиренно верить в непостижимого и всемогущего Бога – вот к чему зовет нас Лютер. Его Бог все ведает и все предопределяет, никакой свободной воли у человека нет. Первородный грех погубил всех людей. Человек абсолютно бессилен в деле своего собственного спасения. Спасти человека может только Бог. «Бог, - резюмирует Лютер, - доподлинно обещал свою благодать смиренным, т.е. тем, кто поверил в свою погибель и отчаялся в себе. Однако человек не может полностью смириться до той поры, пока он не знает, что его спасение нисколько не зависит от его собственных усилий, стремлений, воли или деяния, а целиком зависит от воли, усилия, желания и деяния другого, а именно, от одного лишь Бога. Ибо, коль скоро человек убежден, что он хоть что-нибудь может сделать для своего спасения, он пребывает в самоуверенности и не отчаивается в себе полностью, не смиряется перед Богом, но воображает, что существует какое-то место, время, доброе дело, и надеется или, по крайней мере, желает с их помощью обрести спасение. Тот же, который действительно нисколько не сомневается в своей полной зависимости от воли Божьей, кто полностью отчаялся в себе, тот ничего не выбирает, но ждет, как поступит Господь. Он ближе всего к благодати, к тому, чтобы спастись» (там же, c. 329). Несколько иное учение о предопределенности развил другой виднейший деятель Реформации: Жан Кальвин (1509-1564). Подобно Августину, он полагал, что Бог еще до сотворения мира определил, кто из людей спасется, а кто обречен на вечные муки; никакие усилия человека в земной жизни не могут изменить этого решения Бога. Грехопадение, утверждал он, полностью повредило человеческую природу. Люди утратили свободу воли (к совершению добрых поступков) и возможности богопознания (см. об этом в разделе 4.22.3.).

Поиск по сайту: