Проблемы научные и проблемы мировоззренческие

Конечно, при рассмотрении того, какие проблемы являются мировоззренческими, недостаточно ограничиться ссылкой на эмпирически выявленную устойчивость перечней мировоззренческих проблем, встречающихся у различных мыслителей. Дело в том, что, во-первых, полного совпадения этих перечней у различных авторов не наблюдается, а, во-вторых, эмпирический подход не гарантирует, с одной стороны, полноты этого перечня, с другой, что еще более важно – от ошибочного включения в этот перечень не мировоззренческих, а собственно научных проблем или проблем какого-либо иного рода. Не входя в детальное обсуждение весьма объемного вопроса, касающегося установления своеобразия собственно научных и собственно мировоззренческих проблем, предложим подход, позволяющий, на наш взгляд, достаточно корректно “развести” эти проблемы. В основе этого подхода лежат следующие два предположения.

Согласно первому из них, собственно научные проблемы концентрируются вокруг того, что можно назвать центральной научной проблемой, которую можно сформулировать в виде вопроса: как устроен мир? В соответствии с этим предположением каждая наука интересуется тем, как устроен тот сектор мира, который выступает в качестве объекта соответствующей науки. Все науки вместе, система наук стремятся ответить на вопрос: как устроен мир?

Согласно второму предположению, мировоззренческие проблемы концентрируются вокруг того, что можно назвать центральной мировоззренческой проблемой, которую можно сформулировать в виде вопросов: для чего живет человек, в чем смысл его бытия? В соответствии с этим предположением все мировоззренческие проблемы, так или иначе, включены в эту центральную мировоззренческую проблему, их решения более или менее опосредованно работают на решение этой проблемы. Те проблемы, которые не удается связать (непосредственно или опосредованно) с центральной мировоззренческой проблемой, в таком случае следует исключить из числа мировоззренческих проблем. Продолжая пояснение различий собственно научных и собственно мировоззренческих проблем, можно сказать, что собственно научные проблемы напрямую относятся к миру сущего и лишь весьма опосредованно касаются сферы должного. Мировоззренческие проблемы, напротив, напрямую относятся к именно к сфере должного и касаются мира сущего лишь в той мере, в какой он (мир сущего) соотносится с должным.

Можно сказать и иначе. Научное знание всегда объектно: оно описывает и объясняет мир объектов. Даже если наука исследует определенного субъекта (человека, социальную группу, сообщество), она подходит к нему как к объекту. Понятно, что такой подход правомерен и абсолютно необходим, но его нельзя рассматривать как единственно возможный. И наименее адекватен этот подход именно при попытках его применения для исследования и понимания именно субъекта, субъективного начала. Но мировоззрение человека есть как раз концентрат его субъектности, самости. Мировоззрение человека предопределяет его фундаментальные целеполагания и ценностные ориентации, его проекты будущего, его способы осуществления этого будущего, его способы самоосуществления. Поэтому можно сказать, что знаниевая составляющая научного мировоззрения, формирующаяся на основе научных знаний, при всем уважении к ней, не является ведущей и определяющей составляющей мировоззрения.

Сказанное позволяет в значительной мере конкретизировать представления о характере знаниевого компонента научного мировоззрения, если не сводить его к совокупности (системе) научных знаний о мире, человеке и их взаимоотношениях, то есть, если находиться в рамках второго из указанных выше пониманий сущности научного мировоззрения. По всей видимости, знаниевый компонент так понимаемого научного мировоззрения либо очень близок, либо совпадает с тем, что называется научной картиной мира, представляющей собой синтез наиболее существенных и общих научных знаний о мире. В любом случае, входя через применение для решения тех или иных мировоззренческих проблем в состав научного мировоззрения, научные знания в определенной мере трансформируются. Насколько серьезна эта трансформация, можно установить лишь через конкретное рассмотрение конкретной ситуации, через рассмотрение, как преобразуются определенные элементы научного знания, входя в соответствующий мировоззренческий контекст.

Для пояснения сущности обсуждаемой трансформации можно провести параллель с трансформацией научных знаний, происходящей с научными знаниями, когда они применяются при разработке технических или технологических устройств. Очевидно, что применение научных знаний при разработке технических (технологических) устройств преобразует их, превращает их в прикладные знания.

Сказанное выше о своеобразии собственно научных и собственно мировоззренческих проблем позволяет предположить, что на базе научных знаний можно решить не все мировоззренческие проблемы, а лишь те из них, которые непосредственно примыкают к научным проблемам. Другие мировоззренческие проблемы не могут быть решены на базе научных знаний, но эти знания могут выступить в качестве основы для отбраковки некоторых вариантов решения таких мировоззренческих проблем. Упомянутые открытия Галилея, конечно, не могли решить мировоззренческую проблему положения человека в мире, но забраковали те варианты решения этой проблемы, которые ведут к геоцентризму. Наконец, третий класс мировоззренческих проблем составляют проблемы, которые не только не могут быть решены на базе научных знаний, но для которых научные знания не могут послужить даже основой для отбраковки тех или иных их решений. К таковым проблемам, по всей видимости, относятся мировоззренческие проблемы, наиболее близкие к центральной мировоззренческой проблеме (проблеме смысла жизни человека): проблемы, связанные с такими понятиями, как счастье, любовь, милосердие, страдание, надежда и т.д. Иначе говоря, научные знания в наименьшей степени способны участвовать в решении тех проблем, которые и составляют ценностно-смысловой блок мировоззрения. В связи со сказанным процитируем М. Вебера. Размышляя о «Науке как призвании и профессии», он пишет: «Кто сегодня, кроме «взрослых детей», которых можно встретить как раз среди естествоиспытателей, еще верит в то, что знание астрономии, биологии, физики или химии может – хоть в малейшей степени – объяснить нам смысл мира или хотя бы указать, на каком пути можно напасть на след этого смысла, если он существует?» (Вебер М. Избранные произведения. М., 1990, с. 713).

Поиск по сайту: