Антропоцентрическое направление философской антропологии

Антропоцентрическая версия философской антропологии складывается в лоне антропоцентрического типа философствования (см. о нем в разделе 1.5.4.). Создатели этого варианта философской антропологии еще более последовательно, чем сторонники социоцентрической антропологии, объясняют человека, исходя из самого человека. Они убеждены, что человека творит сам человек, что бытие человека в качестве человека осуществляется только самим человеком. С их точки зрения, бытие человека не является даром природы, Бога или общества, как полагают авторы, соответственно, натуралистической, теоцентрической и социоцентрической ориентации. Человеческое бытие, утверждают антропоцентристы, созидается самим человеком.

Так, например, Н.А. Бердяев, полемизируя с представителями социоцентрического подхода, с «позитивистической социологией» в частности, подчеркивает: «Не личность есть часть общества, а общество есть часть личности, одно из ее качественных содержаний на путях ее реализации». Конечно, он не может не признать, что «личность имеет социальное содержание и призвание». Однако русский философ убежден в том, что личность не определяется обществом. «В личности есть глубина, - указывает он, - которая совсем непроницаема для общества. Духовная жизнь личности не принадлежит обществу и не определяется обществом». Личность для Н.А. Бердяева всегда остается верховной ценностью. Правда, Бердяев не является последовательным антропоцентристом. Он христианский персоналист. Для него духовная жизнь личности является осуществлением Царства Божьего. Человеческая личность, – подчеркивает он, - это «образ и подобие Божье, а не образ и подобие объективированного общества» (см.: Я и мир объектов // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М., 1994, с. 306, 310).

Гораздо более последовательно антропоцентрический подход к проблеме человека развивает французский философ и писатель Жан Поль Сартр (1905-1980). В программном тексте «Экзистенциализм – это гуманизм», разъясняя основополагающее утверждение экзистенциализма («существование предшествует сущности»), он пишет следующее: «Для экзистенциалиста человек … первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам. Таким образом, нет никакой природы человека, как нет и Бога, который бы ее задумал. Человек … есть лишь то, что он сам из себя делает» (см.: Сумерки богов. М., 1990, с. 323). Таким образом, утверждает Сартр, в отличие от всех других вариантов философской антропологии экзистенциалистская антропология возлагает на человека полную ответственность за его существование, она «отдает каждому человеку во владение его бытие». На первый взгляд, позиция Сартра представляется чисто субъективистской и полностью эгоцентрической: каждый сам себя созидает и отвечает только за самого себя. В действительности это не так. По Сартру, человек ответствен не только за свою индивидуальность, но и «за всех людей». Творя себя, выбирая себя, данный индивид творит образ человека, каким он должен, по его представлениям, быть. «Выбирая себя, - указывает французский мыслитель, - я выбираю человека вообще» (там же, с. 324). Каким образом человек «выбирает себя»? Чем руководствуется он в процессе самосозидания? – Отвечая на эти вопросы, Сартр не может воспользоваться ответами теоцентристов и социоцентристов. Первые ответили бы: человек должен руководствоваться божественными установлениями, зафиксированными в соответствующем священном писании. Вторые указали бы на идеалы, ценности и нормы, выработанные человеческим сообществом. Для экзистенциалиста эти ответы не подходят. Для него «человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне» (там же, с. 327). Иначе говоря, Сартр не приемлет какие бы то ни было детерминанты, внешние по отношению к человеку. В частности, он не приемлет идеалы и ценности, не выработанные, не санкционированные самим этим человеком. В итоге экзистенциалист приходит к признанию полной свободы человека: «человек – это свобода», «человек осужден быть свободным». Именно свобода и является для антропоцентриста глубинным основанием человеческого бытия.

В этом пункте концентрируется и сила и слабость антропоцентрического подхода к человеку. С одной стороны, свобода, понимаемая как возможность самосозидания, самоосуществления человека, как определяемость человека изнутри, - это действительно конституирующее бытие человека начало. Без этого начала невозможна самость, субъектность человека. Без него нет автономности, достоинства человека. Без него нет ответственности человека и т.д. «Наша теория, - справедливо указывает в связи с этим Сартр, - единственная теория, придающая человеку достоинство, единственная теория, которая не делает из него объект» (там же, с. 335). Подчеркивая фундаментальную значимость этого начала, антропоцентризм абсолютно прав. С другой стороны, свобода в понимании Сартра (и других антропоцентристов) лишена внутренней направленности, она тождественна или, по крайней мере, очень близка к произволу. Вы свободны, твердит и твердит Сартр, выбирайте, творите, изобретайте… Но на такой, ничем не ограниченной свободе нельзя построить человеческого бытия. Свобода – необходимое, но недостаточное условие человеческого бытия. Это понимают и сами антропоцентристы. Так, Сартр, неустанно повторяя, что «судьба человека полагается в нем самом», начинает вдруг говорить, что субъективность, в его понимании, «не является строго индивидуальной субъективностью», что «другой человек так же достоверен для нас, как мы сами», что существует «целый мир, который мы называем интерсубъективностью». Отрицая существование человеческой природы, он утверждает существование «некой общности условий человеческого существования», относя к этим условиям необходимость для человека «быть в мире, быть в нем за работой, быть в нем среди других и быть в нем смертным» (там же, с. 336). Таким образом, французский философ, по сути, отрицает полноту свободы человека. Поэтому выбор человеком его жизненного пути, выбор его проекта («человек есть не что иное, как его проект самого себя»!) не есть полный произвол и каприз. Выбор, «проект» человека в определенной мере всегда социокультурно детерминирован. К такому выводу, хочет того или не хочет, приходит и Сартр. Он по-прежнему утверждает, что «человек создает себя сам», что человек «не сотворен изначально». Но творит себя человек в определенных социокультурных обстоятельствах. И этими обстоятельствами ограничены и определены его выборы и проекты. Так, например, человек может выбрать для себя некоторую мораль. Но «давление обстоятельств» при этом таково, что «он не может не выбрать какой-нибудь определенной морали» (с.339). (О взглядах Ж.П. Сартра см. также в разделе 4.22.10.)

Отметим, что полемика антропоцентрического и социоцентрического направлений философской антропологии нашла отражение в оживленной дискуссии, развернувшейся в последние десятилетия между сторонниками либерального и коммунитаристского понимания соотношения личности и сообщества. Современный либерализм (Дж. Роулз, Р. Дворкин и др.) придерживается в целом антропоцентрической ориентации. Для него характерны индивидуализм и атомизм в понимании взаимоотношений личности и сообщества. Для них личность есть нечто исходное, первичное, существующее «до и отдельно» от социальных связей, от сообщества. Для них само сообщество возникает как результат своего рода договоренности между индивидами. Коммунитаристы (А. Мак-Интайр, М. Сэндел, Ч. Тейлор и др.), напротив, придерживаются в целом социоцентрической ориентации. Они подчеркивают формирующую по отношению к индивидам роль сообщества, социальных отношений, универсальных ценностей и т.д. Более подробно дискуссия между «либералами» и «коммунитаристами» изложена в книге: История философии: Запад-Россия-Восток (четвертая книга). М., 1999, с. 425-435.

Поиск по сайту: