Такими принципами, на наш взгляд, являются: инфинитизм, рационализм и гуманизм

Кратко охарактеризуем указанные принципы.

Совершенно особую роль играет в таких философских мировоззрениях принцип инфинитизма. Это в некотором смысле "принцип принципов" современной философии. Он фундирует и в значительной мере задает остальные принципы современного мировоззрения. В том числе он задает те его принципы, которые мы не указали выше: принцип плюрализма, принцип эсхатологизма. Принцип инфинитизма определяет характер онтологии, а, следовательно, в известной мере и всех других секторов обсуждаемого мировоззрения. Этот принцип утверждает многообразную бесконечность (потенциальную, актуальную, интенсивную, экстенсивную...), неисчерпаемость универсума и любого его фрагмента. Такое утверждение при последовательном его продумывании влечет множество мировоззренчески значимых выводов.

Укажем здесь только некоторые из них.

Многообразно бесконечный, неисчерпаемый универсум не может быть единым, он принципиально плюралистичен. В таком универсуме все закономерности, все связи, все свойства, все субстраты, все структуры локальны (причем, локальны не только в пространственном смысле слова). Очевидно, в частности, что такой универсум несовместим с теизмом, предполагающим, так или иначе, некий монизм, некое всеединство. Поэтому современная философия должна быть охарактеризована также как внетеистическая (см. об этом также в разделе 1.5.8.). Понятно, что в плюралистическом универсуме познанное, освоенное человеком (человечеством) всегда составляет бесконечно малую часть универсума. Если использовать понятия имманентного и трансцендентного, то сказанное можно выразить иначе: освоенное, познанное человеком (человечеством), вовлеченное в сферу его практической и познавательной деятельности, то есть имманентное, всегда будет конечно. Непознанное человеком (человечеством), не вовлеченное в сферу его практической и познавательной деятельности, то есть трансцендентное, всегда будет многообразно бесконечным, неисчерпаемым. Кстати, это - единственное, что мы можем сказать о трансцендентном. Это суждение о трансцендентном основывается на нашем исходном принципе, на нашей предельной интуиции: на принципе инфинитизма.

Здесь стоит указать и оценить то существенное обстоятельство, которое часто используется для негативной характеристики атеизма. Мы имеем в виду то, что элиминация идеи Бога при поверхностном рассмотрении выглядит как радикальная примитивизация мировоззрения. Иначе говоря, на первый взгляд, мировоззрение, фундаментально включающее в себя идею Бога (теизм), выглядит несравненно более "богатым", интересным мировоззрением, чем мировоззрение, элиминирующее эту идею (внетеизм). Однако такое рассуждение при всей его внешней убедительности является недопустимо прямолинейным. Оно было бы справедливо, если бы атеизм (внетеизм, в данном случае) строился способом механического удаления из теистического мировоззрения идеи Бога. Однако внетеизм, хотя и включает в себя осмысление и критику теизма и действительно связан с определенной формой элиминации идеи Бога, не строится на редуцированной базе теизма. Он строится на своей собственной основе, на своих собственных, весьма богатых содержанием принципах. Содержание этих принципов через их взаимодействие развертывается и конкретизируется в перспективе в целостное мировоззрение. Следует, разумеется, предположить, что у такого мировоззрения будут свои трудности и слабости. Но у него есть, без сомнения, и свои преимущества сравнительно с теистическим мировоззрением. Так, например, в предлагаемом варианте внетеизма присутствует, как уже сказано, многообразно бесконечное, неисчерпаемое трансцендентное. Заметим, что трансцендентное присутствует и в теизме. Однако это трансцендентное (трансцендентное теизма) является, мы бы сказали, "половинчато трансцендентным", поскольку теизм признает ту или иную форму доступности трансцендентного (Бога) для человека (через божественное отковение, через молитвенную связь с Богом, через пророков, через мистические прозрения). Теизм в этом плане можно рассматривать как форму поспешной, основанной прежде всего на эмоционально-волевых интенциях человека, экстраполяции некоторых черт имманентного на трансцендентное. В отличие от теизма, внетеизм, построенный на принципе инфинитизма, не допускает никаких экстраполяций качеств имманентного на многообразно бесконечный, неисчерпаемый универсум, на трансцендентное. Стоит ли говорить, что мы, разумеется, признаем исторически изменчивый характер границы между имманентным и трансцендентным (человек по природе своей является трансцендирующим существом). Но трансцендентное всегда останется трансцендентным, оно всегда останется вечной тайной и неизвестностью. Поэтому внетеизм, во-первых, честнее теизма, ибо внетеизм называет вещи своими именами: он характеризует трансцендентное, непознаваемое как трансцендентное, непознаваемое, он не заполняет его, в отличие от теизма, собственными, человеческими, "слишком человеческими" проекциями. Во-вторых, внетеистическое мировоззрение далеко не примитивно. Оно вбирает в себя все рационально осмысленные формы человеческого опыта (в том числе, многообразные формы опыта внерационального постижения универсума).

Из признания локальности, временности всех структур, закономерностей, связей и т.д., вытекающего из принципа инфинитизма, следует частное, но очень важное признание смертности человечества, конечности его истории. Это признание может быть сформулировано в виде принципа мортализма или эсхатологизма. На наш взгляд, этот принцип должен быть квалифицирован в качестве важнейшего принципа любого мировоззрения, претендующего на звание современного. Мы должны научиться жить в преддверии неизбежной гибели. Для этого необходимы мировоззренческие системы, помогающие сохранить и возвысить достоинство человека перед лицом смерти уже не только каждого из землян, но и всего человеческого сообщества. Мы должны выработать мировоззрения, демонстрирующие привлекательность, ценность и возможную осмысленность конечной, временной жизни человека и человечества, не отменяемые ни смертью каждого человека, ни предстоящим финалом мировой истории. Эти мировоззрения должны формировать у человека и человечества мужество быть, мужество быть вопреки смертности и человека, и человечества.

Подчеркнем здесь, что эсхатологизм, определяемый нами в качестве атрибутивного признака современного мировоззрения, вовсе не утверждает близости конца мировой истории и, тем более, не призывает к покорному принятию этого конца. Эсхатологизм, в нашем понимании, указывает лишь на принципиальную неизбежность конца истории и призывает к борьбе за достойную человека разумного (осознающего, в частности, смертность человечества) жизнь. Эсхатологизм содержит в себе не только установку на достойную жизнь, но также и установку на достойную (без истерики) смерть. Последняя установка актуализируется только тогда, когда все возможности борьбы за достойную жизнь у человека (и человечества) исчерпаны.

Надо сказать, что наше время характеризуется своего рода «эсхатологическим бумом», который стимулирует развитие и возрождение самых различных мировоззрений и жизненных стратегий. В частности, необходимо подчеркнуть, что он (эсхатологический бум), несомненно, потенциально опасен и может ускорить, спровоцировать наступление конца истории. Так, весьма вероятно развитие массово-истерического ожидания “конца света”, могущего привести к резкому ослаблению жизненного тонуса человечества. Другой возможный вариант развития эсхатологических ожиданий – массовое распространение настроения и поведения, выражаемых известным высказыванием: после нас хоть потоп! В нынешней ситуации этот вариант также губителен для человечества. Осуществление любого из этих вариантов свидетельствовало бы о духовном банкротстве нынешнего человечества: они не указывают ему пути ни к достойной жизни, ни к достойной смерти. Еще один – весьма опасный – на нынешнем этапе развития человечества вариант может осуществиться в том случае, если господствующими формами мировоззрения станут теистические мировоззрения. Это тем более возможно, что эти формы мировоззрения являются эсхатологическим изначально и сущностно. Иными словами, эти мировоззрения, благодаря их глубинному эсхатологизму, в известной мере адекватны предкатастрофическому состоянию, в котором оказалось человечество в наши дни. Однако при всем уважении к этим гениальным мировоззренческим системам, мне представляется, что указанная адекватность не только не спасительна, но, напротив, чревата действительным концом истории человечества. Дело в том, что, хотя существуют различные трактовки религиозного эсхатологизма, поскольку соответствующие пророчества о “конце света” (в частности, Откровение Иоанна Богослова) являются “весьма темными” даже по признанию самих богословов, в целом для этих мировоззрений конец истории не столько страшен, сколько желателен. Ибо, в соответствии, например, с христианском вероучением, конец истории предшествует достижению Царства Божия. В силу этого для христианства нынешние грозные свидетельства приближения человечества к “запретной черте” – это знаки не только (и не столько) грядущей гибели человечества, сколько знаки скорого торжества Царства Божия, приобщение к которому и составляет смысл бытия христианина. Так что конец земной истории, по сути, желателен христианству, ибо его достижение означало бы достижение спасения, достижение того, что составляет смысл и цель жизни христиан. Другое дело, что, по христианскому вероучению, “только Отец ведает времена и сроки”, а люди никогда не знают, созрела ли “жертвенная готовность к концу и жажда конца” (Булгаков С.Н. Свет невечерний: созерцания и умозрения. М., 1994, с. 351). Таким образом, можно сказать, что христианское вероучение утверждает неизбежность конца мировой истории (и это утверждение, на мой взгляд, совершенно неоспоримо), а также в некотором смысле желательность этого конца. Так, С.Л. Франк пишет о “таинственном и положительном смысле универсального факта смерти”. “Смерть, - указывает он, - в ее явно видимом значении есть самый выразительный показатель внутреннего надлома бытия, его несовершенства и потому его трагизма; но одновременно смерть по своему внутреннему смыслу есть потрясающее таинство перехода из сферы дисгармонии, из сферы тревог и томления земной жизни в сферу вечной жизни” (Реальность и человек, с. 429).

Именно поэтому мы и говорим, что известная адекватность теистического (христианского, в частности) мировоззрения реалиям нынешней эпохи чревата приближением и осуществлением действительного конца истории. Они – эпоха и эсхатологизм христианского мировоззрения – могут срезонировать, и этот резонанс может выбросить человечество за пределы области, ограниченной “запретной чертой”. Может статься, что это будет (в случае принятия человечеством подобного мировоззрения и осуществления указанного “резонанса”) самая “сладкая” из возможных смерть человечества: смерть в предвкушении вечного блаженства.

Все-таки, возможна и, на наш взгляд, более достойна человека разумного иная позиция перед лицом возможного скорого конца истории, позиция, основанная на ином мировоззрении. На мировоззрении, в котором из двух (конечно, взаимосвязанных) функций: помогать человеку достойно жить и помогать ему достойно умереть - преимущество отдается первой.

Мы, как уже отмечалось, полностью согласны с утверждением христианства о конечности человеческой истории: она имела свое начало и ее ждет неминуемый конец. Однако мы не принимаем теистических (христианских) упований на жизнь вечную. Поэтому для нас конец истории есть абсолютный конец, есть окончательная гибель человечества. Поэтому для нас факты, свидетельствующие о нынешней (смертельной?) болезни человечества не обещают ничего желанного, не предвещают вечного блаженства в Царстве Божьем. Они говорят лишь о том, что болезнь опасна, что с ней надо бороться. Для этого, с внетеистической точки зрения, необходимо не впадение в молитвенный транс, а каждодневная, регулируемая нравственно-правовым разумом деятельность. Человечеству необходимо немедленно научиться жить в соответствии с ограниченными земными и человеческими ресурсами, необходимо отказаться от идеала (идола) потребительского общества, необходимо просчитывать возможные последствия осуществления принимаемых решений и т.д. Иначе говоря, необходимо отказаться от преимущественно стихийного развития человечества. Таким образом, другим важнейшим принципом защищаемого нами мировоззрения является рационализм.

Здесь могут последовать вполне резонные вопросы: возможна ли организация общественной и личной жизни на основе нравственно-правового разума; надо ли бороться за продление истории, если признать принципиальную ее конечность и абсолютность ее конца? Что касается первого из сформулированных вопросов, то, исходя из анализа известной нам части истории человечества и нынешнего его состояния, мы считаем такой ход будущей мировой истории (вступление человечества в эпоху ноосферы, когда нравственно-правовой разум станет главным регулятором социальной и личной жизни) исключительно маловероятным. Мы убеждены, однако, что альтернативой этого маловероятного направления общественного развития является весьма скорая гибель человечества. Второй вопрос формулируют, как правило, авторы, утверждающие бессмысленность индивидуальной и общественной жизни человека при признании ее временности, конечности. Такая позиция свойственна, в частности, авторам, отстаивающим принципы христианского мировоззрения. Мы же считаем, что отрицание достижимости человеком вечной жизни вовсе не обрекает нас на отрицание смысла жизни и на безбрежный пессимизм. Такая позиция отрицает лишь религиозные и квазирелигиозные надежды на обретение абсолютного смысла посредством достижения человеком вечной “жизни в Боге или Божественной жизни”, она отрицает смысл жизни человека вне самой этой жизни. Утверждая несовместимость с установлениями разума упований на вечную жизнь, такое мировоззрение требует от человека трезвой самооценки и максимально серьезного отношения к его земной жизни. Оно отрицает понимание земной жизни как только преамбулы и подготовки к иной – небесной, вечной – жизни. Оно говорит человеку: осуществляй, развивай, совершенствуй высшие человеческие качества сегодня, ибо завтра тебя уже не будет, сохраняй свое достоинство у “бездны мрачной на краю”. Такую – внетеистическую – позицию обычно обвиняют в релятивизме. Как там сказано у Ф.М. Достоевского: “Если Бога нет, то все позволено” и “Какой же я капитан, если Бога нет?” Иначе говоря, сторонники религиозного мировоззрения утверждают, что без аксиологического Абсолюта все остальное теряет всякую определенность и ценность, все рассыпается в прах и ничто. Абсолют – тот фундамент и каркас, который придает системе ценностей устойчивость и надежность. Любая другая ценность ценна лишь в меру ее приобщенности к аксиологическому Абсолюту. На первый взгляд, все это звучит весьма привлекательно и убедительно. Однако рассмотрение любой мировоззренческой системы, в которой провозглашается бытие аксиологического Абсолюта, показывает, что в ней всегда присутствует пропасть между человеком и Абсолютом, которую можно преодолеть, только пожертвовав разумом и совершив прыжок веры. Абсолют несоизмерим с человеком. Абсолют не знает степеней, его не может быть где-то больше, а где-то меньше. Там, где есть Абсолют, не может быть ничего другого. Там, где есть Абсолют, там нет места человеку (о несоизмеримости человека и Абсолюта мы пишем также в разделе 4.25.8.).

Вернемся к обвинению атеистической позиции в релятивизме. Следует согласиться с тем, что мировоззренческая позиция, отрицающая существование аксиологического Абсолюта, чревата релятивизмом. Но, во-первых, нет ли этого самого релятивизма в религиозной позиции? Ведь вероисповеданий достаточно много и каждое из них уверено в своей абсолютной правоте, а остальные считает в лучшем случае заблуждениями. Во-вторых, релятивизм защищаемого мной мировоззрения во многом снимается тем, что оно провозглашает в качестве высшей ценности человека. Человека, понимаемого не как психофизиологическое существо и даже не как социальное существо (хотя эти уровни его бытия, конечно, обязательно присутствуют), а человека, укорененного в культуре, человека - творца и творения культуры. Понятно, что сказанное не снимает полностью риска впадения в аксиологический релятивизм. Но полностью снять этот риск, по моему убеждению, невозможно. Бытие человека принципиально рискованно. Нет никаких скрижалей, на которых написано, каким должен быть человек. “Инструментом” определения поистине человеческого в человеке является только человек. Человек есть мера человечности. Конечно, человек может ошибаться. Но он может исправить ошибку. Надеяться он может в этом деле только на собственный разум и на разум других, на самокритичность, на все более глубинное укоренение в культуре. Только человек, укорененный в культуре, пронизанный высшими человеческими ценностями, может решать, “что позволено” и “какой я капитан”. Да, внетеистическое мировоззрение может вести к релятивизму и аморализму, но мало ли преступлений совершено и совершается с именем Бога на устах?! Тем большего уважения достоин человек, который перед лицом своей смерти и перед лицом смерти человечества не впадает в черный пессимизм и аморализм, не топчет других людей не потому, что за это он может потерять вечное блаженство, даруемое Богом, а потому, что это недостойно звания человека, потому, что этим он унижает и уничтожает в себе человеческое. Тем большего уважения достоин тот, кто в мире без Бога стремится, “поднимая себя, поднимать других”, кто очеловечивает мир, зная о локальности и временности всех своих (и человечества) достижений. Иначе говоря, мы отстаиваем точку зрения, согласно которой еще одним принципом современного мировоззрения является гуманизм. Отметим, что такое мировоззрение не ведет неизбежно к антрополатрии (к возведению человека в предмет поклонения). Оно, будучи философским по своей природе, весьма критично оценивает как нынешнее состояние человечества, так и его возможные будущие достижения. Это мировоззрение ничуть не склонно к обожествлению человека (см. об этом также в главе 25).

Ценность и достоинство человека, в соответствии с таким мировоззрением, состоит не в том, что он богоподобен и способен к “обожению”, а в том, что он, осознавая свою (и человечества) смертность, способен созидать смыслы, способен творить истину, добро, красоту, любовь. Ценность и достоинство человека в том, что он способен беречь и созидать в себе человека, что он способен беречь и созидать человеческое в других людях. Ценность и достоинство человека в том, что человек сам отвечает за то, что он из себя сделал, в том, что он сам является своим собственным судьей. Человек, личность есть творец своего мира и творец самого себя. Сказанное не следует понимать так, что я склонен к солипсизму, отрицаю реальность внешнего мира, ценность и автономию других людей и человеческих сообществ и их роль в формировании данной личности. Отнюдь. Социальность человека сомнению не подлежит. И именно персоналист, осознающий свою уникальность и автономию, способен в полной мере признать уникальность и автономность других людей. Мы признаем, разумеется, реальность ценности человеческих сообществ, но не можем поставить их априори выше ценности данной конкретной личности. Личность не должна, “наступая на горло собственной песне”, приносить себя в жертву интересам группы, партии, класса, государства. Личность – всегда цель, но никогда – только средство. Решение о принесении личности в жертву должно быть свободным, собственным решением этой личности.

Итак, если принцип инфинитизма образует онтологическую основу внетеистического мировоззрения, то принцип гуманизма образует его аксиологическую основу. Этот принцип утверждает, что именно человек является творцом всех известных нам высших ценностей, в частности, что именно он является создателем нравственности. Эти высшие ценности, которые называют также общечеловеческими ценностями, а мы предпочитаем их называть поистине человеческими ценностями (Истина, Добро, Красота, Любовь, Справедливость, Свобода, Милосердие...), принадлежат именно человеческому уровню бытия и образуют его качественное своеобразие. Их нет на более низких уровнях бытия, там могут быть только их истоки, "зародыши". Абстрактно можно предположить, что они (высшие духовные ценности) дарованы нам более высоким ("надчеловеческим") уровнем бытия. Принцип инфинитизма сам по себе не исключает такой гипотезы. Подчеркнем во избежание недоразумений, что когда мы говорим о гипотетическом "надчеловеческом уровне бытия", то речь ведем, конечно, не о Боге теизма. Бог теизма однозначно исключается принципом инфинитизма. Речь идет здесь о гипотетически возможном существовании более высокого, сравнительно с человеческим, по каким-либо параметрам уровня бытия. Причем, этот уровень бытия (более высокий в каких-то отношениях, чем человеческий) обязательно ограничен во всех смыслах этого слова. Для иллюстрации и пояснения сказанного напомним давнюю гипотезу "космического заповедника". Суть этой экстравагантной гипотезы состоит в том, что некая могущественная космическая цивилизация "засеяла" нашу планету жизнью и наблюдает, что из этого получится. В принципе, можно предположить, что именно данная цивилизация "подарила" нам высшие ценности. Повторяем, принцип инфинитизма не исключает подобной гипотезы. Однако, во-первых, ее, по сути, исключает современная наука. Во-вторых, эта гипотеза не приближает нас к решению проблемы происхождения ценностей. Она просто переносит эту проблему на другой уровень бытия. Иначе говоря, обсуждаемая гипотеза не отвечает на вопрос: как сформировались эти ценности на "более высоком" уровне бытия.

Наконец, еще одним принципом современного мировоззрения, на наш взгляд, является плюрализм. Причем плюрализм здесь следует понимать достаточно широко. Это, прежде всего, - онтологический плюрализм, являющийся, по сути, следствием принципа инфинитизма, утверждающего локальность и временность всех установленных законов, свойств, связей и т.п. Это – также культурный плюрализм, утверждающий самоценность культур всех народов. Этот плюрализм, впрочем, не отрицает определенного единства различных культур, наличия в этих культурах своеобразного ядра, образуемого общечеловеческими ценностями. Это – собственно мировоззренческий плюрализм, отрицающий возможность создания единственно истинного “для всех эпох и народов” мировоззрения. Важно подчеркнуть, что мировоззренческий плюрализм не тождествен мировоззренческой “всеядности” и признанию равноценности всех возможных мировоззрений. Мы отстаиваем мировоззренческий плюрализм, ограниченный, прежде всего, требованиями уже сформулированных мировоззренческих принципов (инфинитизм, рационализм, гуманизм).

Поиск по сайту: